„АРМЕНЦИ” („АРМЯНЕ”)
Пейо Тотев Крачолов Яворов (1878-1914 г.)
Болгарские поэты
Переводы: Михаил Зенкевич, Гурген Баренц, Роза Хастян
Пейо Яворов
АРМЕНЦИ
Изгнаници клети, отломка нищожна
от винаги храбър народ мъченик,
дечица на майка робиня тревожна
и жертви на подвиг чутовно велик –
далеч от родина, в край чужди събрани,
изпити и бледни, в порутен бордей,
те пият, а тънат сърцата им в рани,
и пеят, тъй както през сълзи се пей.
Те пият... В пиянство щат лесно забрави
предишни неволи и днешни беди,
в кипящото вино щат спомен удави,
заспа ще дух болен в разбити гърди;
глава ще натегне, от нея тогава
изчезна ще майчин страдалчески лик
и няма да чуват, в пияна забрава,
за помощ синовна всегдашния клик.
Кат гонено стадо от някой звяр гладен,
разпръснати ей ги навсякъде веч –
тиранин беснеещ, кръвник безпощаден,
върху им издигна за всякога меч;
оставили в кърви нещастна родина,
оставили в пламък и бащин си кът,
немили-недраги в далека чужбина,
един – в механата! – открит им е път.
Те пеят... И дива е тяхната песен,
че рани разяждат ранени сърца,
че злоба ги дави в кипежа си бесен
и сълзи изстисква на бледни лица...
Че злъчка препълня сърца угнетени,
че огън в главите разсъдък суши,
че молния свети в очи накървени,
че мъст, мъст кръвнишка жадуват души.
А зимната буря им сякаш приглася,
бучи и завива страхотно в нощта
и вихром подема, издига, разнася
бунтовната песен широко в света.
И все по-зловещо небето тъмнее,
и все по се мръщи студената нощ,
и все по-горещо дружината пее,
и буря приглася с нечувана мощ...
Те пият и пеят... Отломка нищожна
от винаги храбър народ мъченик,
дечица на майка робиня тревожна
и жертви на подвиг чутовно велик –
далеч от родина, и боси, и голи,
в край чужди събрани, в порутен бордей,
те пият – пиянство забравя неволи,
и пеят, тъй както през сълзи се пей.
Пейо Яворов
АРМЯНЕ (перевод с болгарского языка на русский язык: Михаил Зенкевич)
Изгнанники, жалкий обломок ничтожный
народа, который все муки постиг,
и дети отчизны, рабыни тревожной,
чей жертвенный подвиг безмерно велик, –
в краю, им чужом, от родного далеко,
в землянке, худые и бледные, пьют,
а сердце у каждого ноет жестоко;
поют они хором, сквозь слезы поют.
И пьют они, чтобы забыть в опьяненье
о прошлом, о том, что их ждет впереди, –
вино им дает хоть на время забвенье,
и боль утихает в разбитой груди.
Шумит в голове, все покрылось туманом,
исчезнул отчизны страдальческий лик;
к ее сыновьям, в омрачении пьяном,
уже не доходит о помощи крик.
Как зверем голодным гонимое стадо,
рассеялись всюду в краю, им чужом, –
тиран-кровопийца, разя без пощады,
им всем угрожает кровавым мечом.
Родимый их край превратился в пустыню,
сожжен и разрушен отеческий кров,
и, беженцы, бродят они по чужбине, –
один лишь кабак приютить их готов!
Поют они… Льется их буйная песня,
как будто бы кровью исходят сердца,
и давит их ярость, им душно и тесно,
в душе у них – горе и гнев без конца.
Сердца угнетенных наполнены гневом,
в огне их рассудок, а взоры в слезах,
и льется их песня широким напевом,
и молнии мести сверкают в глазах.
И зимняя буря, их пению вторя,
бушует, и воет, и дико ревет,
и вихрем бунтарскую песню в просторе
далеко по белому свету несет.
Зловещее небо насупилось мглистей,
и все холоднее студеная ночь,
а песня все пламенней, все голосистей.
И буря ревет, голосит во всю мочь…
И пьют… и поют… То обломок ничтожный
народа, который все муки постиг,
то дети отчизны, рабыни тревожной,
чей жертвенный подвиг безмерно велик.
Босые и рваные, в тяжкой разлуке
с отчизной далекой, вино они пьют,
стремясь позабыть все несчастья и муки, –
поют они хором, сквозь слезы поют!
* Стихотворение посвящено армянам, бежавшим за рубеж, в том числе и в Болгарию, после кровавой резни, учиненной в 1895-1896 годах турецким правительством в Западной Армении.
Пейо Яворов
АРМЯНЕ (перевод с болгарского языка на русский язык: Гурген Баренц)
Изгнанники жалкие, щепки, обломки
Народа, который прошёл через ад,
Их матери в рабстве, пусты их котомки,
Они – как сады, пережившие град.
Ютятся в чужбине, вдали от отчизны,
Худые и бледные, плачут и пьют;
Вином заливают страдания жизни
И песни сквозь горькие слёзы поют.
Они в опьянении ищут забвенья
Вчерашних мучений, сегодняшних бед,
Стремятся в вине утопить ощущенья,
И боль утопить, как навязчивый бред.
Когда голова от вина тяжелеет,
На миг забывается боль матерей.
И боль притупляется, словно жалеет
Раздавленных горем несчастных людей.
Как стадо, гонимое алчущим зверем,
Они разбежались по странам чужим.
Тиран бесновался, он был лицемерен,
Жесток был в расправе и неудержим.
Несчастная родина - в рубищах, ранах,
Сожжён и разрушен домашний очаг.
Чужие они в обживаемых странах,
Их рад приютить только этот кабак.
Всё пьют и поют. Их нескладная песня –
Бальзам для их ран и разбитых сердец;
Их праведный гнев никогда не исчезнет,
И слёзы их душат и жгут, как свинец.
Томятся сердца, преисполнены гнева,
От негодованья темнеет в глазах;
Невнятно выводят родные напевы,
И месть созревает в поющих сердцах.
Метель подпевает их песням печальным,
Ревёт, завывает, свистит за окном;
И вихри разносят потоком случайным
Мятежную песню во мраке ночном.
Всё больше зловещее небо чернеет,
Холодная ночь всё мрачней и мрачней;
А песня всё пламенней, громче, сильнее,
И буря во всём соглашается с ней.
Всё пьют и поют… Это щепки, обломки
Народа, который прошёл через ад,
Их матери в рабстве, пусты их котомки,
Они – как сады, пережившие град.
Ютятся в чужбине, вдали от отчизны,
Худые и бледные, плачут и пьют;
Вином заливают страдания жизни
И песни сквозь горькие слёзы поют.